Питер О`Доннел - Единорог
— Да, тут, конечно, есть проблемы, но, если поторопиться, мы можем выйти на нужную орбиту. И мы могли бы постараться поработать с той идеей, которую ты излагал мне на прошлой неделе. Появляется и исчезает.
— Черт! — воскликнул Вилли, и на лице его появилась радостная улыбка. — Я ведь тогда просто так… упражнялся. Даже и в мыслях не держал, что из этого может выйти какой-то толк.
Таррант слушал, ничего не понимая, а потому решил вернуться к главному вопросу.
— Сколько времени вам понадобится на внедрение? Модести поставила локти на перила и уставилась на парк.
— Недели две. И тогда, если ваша догадка верна, сэр Джеральд, мы стремительно помчимся по этому желобу и узнаем, что там на другом его конце.
Таррант посмотрел на обнаженную руку Модести, на ее свежее лицо, на гибкую, стройную фигуру и подумал с внутренней болью, как уязвима человеческая плоть. А затем испытал уже не раз посещавшее его отвращение к себе и своей работе.
— Надеюсь, что я все-таки ошибаюсь, — проговорил он вслух.
Глава 6
В долине было жарко. Снежные шапки на верхушках тех гор, что пониже, заметно уменьшились, но самые высокие пики по-прежнему дремали под белоснежными одеялами. Суррат сидел на камне рядом с Хамидом и смотрел, как мимо проезжал грузовичок с длинным прицепом, на котором были ящики, прибывшие по воздуху и выгруженные на взлетно-посадочную полосу у озера полчаса назад. Грузовик остановился, и появившиеся люди стали проворно укладывать коробки и ящики на тележки и откатывать их по настилу в боковые двери дворца.
Примерно в пятидесяти шагах от Суррата, под небольшим навесом, собралось десятка три женщин. Они лежали на циновках или стояли маленькими группками и беседовали. Они представляли самые разные нации — с преобладанием азиатских, но попадались там и южноамериканки, и европейки. Их возраст был от семнадцати до тридцати пяти. Это были вымытые, ухоженные и сытые женщины. Забота об обитательницах сераля рассматривалась в долине как дело первостепенной важности. Кое-кто из молодых особ был в легких шелковых платьях, другие в шортах и пляжных юбочках. Некоторые даже щеголяли в купальниках современного покроя и фасона. Одна девица лежала, раскинув по сторонам руки, и принимала солнечные ванны в чем мать родила.
Суррат посмотрел на это женское сборище, и на лице его появилась холодная улыбка. В голой девице он узнал Лейлу из Бангкока. Эта китаянка с примесью французской крови — или наоборот — была нимфоманкой. Удивительным образом она не пользовалась популярностью у бойцов армии Карца. Новички выслушивали истории о ненасытности и изобретательности Лейлы и потирали руки в предвкушении райского блаженства. Потом они проводили с ней ночь, громко хвастались своими подвигами, но никогда впоследствии не прибегали к ее услугам.
Лейла лежала, время от времени переворачиваясь, пытаясь тем самым привлечь внимание проходивших мимо мужчин.
Суррат вспомнил свою ночь с Лейлой. Через три часа он почувствовал свой сексуальный голод совершенно утоленным, но она продолжала настойчиво выказывать новые желания, и Суррата это постепенно довело до белого каления. Он с радостью отправил бы ее в нокаут, но это было исключено. Карц категорически запрещал причинение телесных повреждений «сотрудникам женской секции», как именовался на официальном языке сераль. Нарушение этого правила привело одного солдата удачи на арену, где он и сложил голову в поединке с Близнецами. Поэтому Лейла, не стесняясь, требовала от Суррата продолжения развлечений, в конце концов вполне прозрачно намекнув ему, что у него возникнут большие неприятности, если она запустит когти в собственное же тело, а потом завопит не своим голосом, призывая на помощь Майю, выполнявшую роль мадам.
Суррат почувствовал, как его бросает в пот при этих жутких воспоминаниях. Лейла была поистине безжалостна в своей погоне за наслаждением. Конечно, теперь Суррат мог заставить себя повествовать об этом с улыбкой и совсем уже искренне радоваться при мысли о том, каково приходится ничего не подозревающим новобранцам, но тогда ему пришлось несладко.
— Ты… Лейлу? — спросил он Хамида. Араб вскинул руку, чуть расставив указательный и большой пальцы.
— Очень недолго, — сказал он. — Она не годится для мужчины.
— Зато у нее богатая фантазия, — подмигнул Суррат. Ему хотелось заставить араба совершить опрометчивый шаг и записаться на всю ночь к этой стерве, чтобы она могла вволю порезвиться. — Одного раза тут явно недостаточно, дружище.
Хамид на это только поморщился.
— Нет человека, который доставил бы ей удовольствие, Суррат, — хмуро сказал он.
— Это так трудно?
— Нетрудно, если ты обезьяна. А для мужчины это просто опасно. Она может нанести удар по мужскому самолюбию. Причинить большой ущерб.
Суррат расхохотался. Его могучее тело заходило ходуном.
— Ах вы, чертовы арабы, — несколько раз повторил он. Хамид только пожал плечами. Они сидели и молча смотрели на работавших мужчин и бездельничавших женщин. Здесь собрались не все обитательницы сераля. Общая численность этого батальона шлюх достигала цифры пятьдесят, и кое-кто из них подписал контракт с обязательством оказывать определенные услуги за некоторую сумму, авансом переведенную на их банковский счет.
В большинстве своем они не проявляли никакого интереса к тому, ради чего собрались в этой долине мужчины. Их вполне устраивало их собственное положение, а все прочее никак не волновало. Впрочем, не все находились тут на добровольной основе. Троих приобрели в Саудовской Аравии как рабынь. Кроме того, имелись тут две венгерки и три китаянки, которые в своих странах были политическими заключенными, и для них, судя по всему, теперешнее существование было все равно куда более сносным, чем жизнь, которую они вели у себя на родине.
— Карц не желает принять решение насчет командирской вакансии? — спросил Хамид.
Суррат ловким движением прихлопнул муху, севшую ему на Шею, и сказал:
— Нет. Он ждет, не получится ли у него роман с Блейз и Гарвином.
Хамид погладил приклад автоматической винтовки М-16, лежавшей у него на коленях, и покачал головой.
— Глупо. Кто станет слушаться женщину?
— Она крутая женщина.
— Но все равно женщина.
— Карц потребовал у Контролеров ее досье. Оно поступило вчера, прилетело на «Голубке». — Это был двухмоторный шестиместный самолет, который сновал между долиной и Кабулом на юге и какой-то точкой на севере, местоположение которой знали только оба летчика и сам Карц.
— И он по-прежнему хочет эту женщину? — спросил Хамид.
— После того как он изучил ее досье, он хочет ее, дружище, как никогда прежде.
Араб какое-то время молча смотрел в пространство.
— Какие-то новости от шефа по кадрам? — спросил он.
— Вчера пришло донесение.
— Хорошие новости?
— И плохие, и хорошие. Он полагает, что у нее есть устойчивый контакт с человеком, который может быть связан с британской разведкой.
— А хорошие?
— С Модести Блейз что-то случилось. Она вдруг засуетилась. Мечется по всему свету. Афины. Бейрут. Франция. И все за последние дни.
— Что она делает?
— Играет в азартные игры. Вообще-то для нее это не в диковинку. Однако она играет по крупной в частных заведениях. А это уже новость.
— Что же тут хорошего?
— Карц говорил, что нужен рычаг воздействия. Азартные игры — это слабость. А там, где слабость, там, глядишь, и рычаг… Хамид сплюнул и погладил ствол винтовки.
— Глупо, — презрительно повторил он. — Карцу следовало бы выбрать двоих мужчин, и дело с концом.
Суррат промолчал, а когда заговорил, то так тихо, что работавшие рядом никак не могли бы его услышать.
— Хамид, ты первый раз работаешь с Карцем?
— Да.
— Тогда вспомни, что он говорил вам в первую встречу. Я слышу это уже третий раз. Те, кем мы командуем, — животные. Таких, как мы с тобой, очень мало. Людей, которые в состоянии сформировать и повести за собой группу боевиков, чтобы выполнить приказ Карца, раз-два и обчелся.
— Командовать могут многие!
— Такими волками, как здешние ребята? Ничего подобного. И не в такой операции, как наша. У большинства есть привязанности — к своей стране, к какой-то глупой идее. — Суррат презрительно фыркнул. — Мы на них не похожи.
— Можно потратить много сил, чтобы заполучить эту женщину, — сказал Хамид, — но она возьмет и подведет. И тот мужчина тоже.
— Это головная боль Карца, — усмехнулся Суррат и встал. — Пусть он сам думает. Так или иначе, с Блейз и Гарвином или без них, он должен быть готов выступить, когда настанет день операции.
Вилли Гарвин прижимал к себе блондинку, пока ее не перестала сотрясать дрожь. Он поцеловал ее, потом отодвинулся на свою половину кровати и, подперев щеку рукой, стал наблюдать за любовницей. На полу лежали беспорядочно скомканные простыни.